Я родился в 1895 году 21 сент‹ября› в селе Константинове Кузьминской волости, Рязанской губ‹ернии› и Ряз‹анского› уез‹да›. Отец мой — крестьянин1 Александр Никитич Есенин, мать — Татьяна Федоровна.2
Детство провел у деда и бабки по матери, в другой части села, которое наз‹ывается› Матово.
Первые мои воспоминания относятся к тому времени, когда мне было три-четыре года.
Помню: лес, большая канавистая дорога. Бабушка идет в Радовецкий монастырь, который от нас верстах в 40. Я, ухватившись за ее палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка все приговаривает: «Иди, иди, ягодка, Бог счастье даст».
Часто собирались у нас дома слепцы, странствующие по селам, пели духовные стихи о прекрасном рае, о Лазаре, о Миколе и о Женихе, светлом госте из града неведомого.
Нянька, старуха-приживальщица, которая ухаживала за мной, рассказывала мне сказки, все те сказки, которые слушают и знают все крестьянские дети.
Дедушка пел мне песни старые, такие тягучие, заунывные. По субботам и воскресным дням он рассказывал мне Библию и священную историю.
Уличная же моя жизнь была не похожа на домашнюю. Сверстники мои были ребята озорные. С ними я лазил вместе по чужим огородам. Убегал дня на 2—3 в луга и питался вместе с пастухами рыбой, которую мы ловили в маленьких озерах, сначала замутив воду, руками, или выводками утят.
После, когда я возвращался, мне частенько влетало.
В семье у нас был припадочный дядя,3 кроме бабки, деда и моей няньки. Он меня очень любил, и мы часто ездили с ним на Оку поить лошадей. Ночью луна4 при тихой погоде стоит стоймя в воде. Когда лошади пили, мне казалось, что они вот-вот выпьют луну, и радовался, когда она вместе с кругами отплывала от их ртов.
Когда мне сравнялось 12 лет, меня отдали учиться5 из сельской земской школы в учительскую школу. Родные хотели, чтоб из меня вышел сельский учитель. Надежды их простирались до института, к счастью моему, в который я не попал.
Стихи писать начал лет с 9, читать выучили в 5.6 Влияние на мое творчество в самом начале имели деревенские частушки. Период учебы не оставил на мне никаких следов, кроме крепкого знания церковнославянского языка. Это все, что я вынес.
Остальным занимался сам под руководством некоего Клеменова.7 Он знакомил меня с новой литературой и объяснял, почему нужно кое в чем бояться классиков. Из поэтов мне больше всего нравился Лермонтов и Кольцов. Позднее я перешел к Пушкину.
1913 г. я поступил вольнослушателем в Университет Шанявского. Пробыв там 1 ½ года, должен был уехать обратно, по материальным обстоятельствам, в деревню.
В это время у меня была написана книга стихов «Радуница». Я послал из них некоторые в петербургские журналы8 и, не получая ответа, поехал туда сам. Приехал, отыскал Городецкого. Он встретил меня весьма радушно. Тогда на его квартире собирались почти все поэты. Обо мне заговорили, и меня начали печатать чуть ли не нарасхват.
Печатался я: «Русская мысль», «Жизнь для всех», «Ежемесячный журнал» Миролюбова, «Северные записки» и т. д. Это было весной 1915 г. А осенью этого же года Клюев мне прислал телеграмму в деревню и просил меня приехать к нему.
Он отыскал мне издателя М. В. Аверьянова, и через несколько месяцев вышла моя первая книга «Радуница». Вышла она в ноябре 1915 г. с пометкой 1916 г.
В первую пору моего пребывания в Петербурге мне часто приходилось встречаться в Блоком и Ивановым-Разумником, позднее с Андреем Белым.
Первый период революции встретил сочувственно, но больше стихийно, чем сознательно.
1917 году произошла моя первая женитьба на З. Н. Райх.9
1918 году я с ней расстался, и после этого началась моя скитальческая жизнь, как и всех россиян за период 1918—21. За эти годы я был в Туркестане, на Кавказе, в Персии, в Крыму, в Бессарабии, в оренбургских степях, на мурманском побережье, в Архангельске и Соловках.
1921 г. я женился на А. Дункан10 и уехал в Америку, предварительно исколесив всю Европу, кроме Испании.
После заграницы я смотрю на страну свою и события по-другому. Наше едва остывшее кочевье мне не нравится. Мне нравится цивилизация, но я очень не люблю Америки. Америка — это тот смрад, где пропадает не только искусство, но и вообще лучшие порывы человечества.
Если сегодня держат курс на Америку, то я готов тогда предпочесть наше серое небо и наш пейзаж: изба немного вросла в землю, прясло, из прясла торчит огромная жердь, вдалеке машет хвостом на ветру тощая лошаденка.11 Это не то что небоскребы, которые дали пока что только Рокфеллера и Маккормика, но зато это то самое, что растило у нас Толстого, Достоевского, Пушкина, Лермонтова и др.
Прежде всего я люблю выявление органического. Искусство для меня не затейливость узоров, а самое необходимое слово того языка, которым я хочу себя выразить. Поэтому основанное в 1919 году течение имажинизм, с одной стороны, мной, а с другой — Шершеневичем, хоть и повернуло формально русскую поэзию по другому руслу восприятия, но зато не дало никому еще права претендовать на талант. Сейчас я отрицаю всякие школы. Считаю, что поэт и не может держаться определенной какой-нибудь школы. Это его связывает по рукам и ногам. Только свободный художник может принести свободное слово.
Вот все то короткое, схематичное, что касается моей биографии. Здесь не все сказано, но, я думаю, мне пока еще рано подводить какие-либо итоги себе. Жизнь моя и мое творчество еще впереди.
20 июня 1924
Комментарии
Текст автобиографии написан черными чернилами с одной стороны на восьми длинных узких листах плотной бумаги (пятый и седьмой листы снизу обрезаны соответственно на 1/4 и 1/3), на восьмом листе текст занимает всего 1/3 л. На обороте этого листа — автограф Л. М. Клейнборта (карандаш): «В музей имени С. А. Есенина. Л. Клейнборт. 28/II—28 г.». В рукописи имеются зачеркивания и правка черными чернилами рукой Есенина, а также правка фиолетовыми чернилами и карандашом (внесение и зачеркивание скобок, замена заглавных букв на строчные и, наоборот, расстановка знаков препинания, исправление отдельных букв, слов, фраз и даже строк) рукой неустановленного лица.
Датируется по рукописи.
Историю создания автобиографии изложил Л. М. Клейнборт: «В 1923 году мне понадобился материал для моих „Очерков народной литературы“, где видное место отводится (2-й том) Клюеву и Есенину. Клюев мне доставил свои высоколюбопытные записки о себе. Остановка была за Есениным ‹...› Я написал ему, но не получил ответа. Написал вторично. Тогда он ответил, что в кратчайший срок пришлет все, что мне нужно...» (Клейнборт Л. М. Встречи: Сергей Есенин. — ГЛМ). Однако Есенин передал свою автобиографию Л. М. Клейнборту только летом 1924 г. Второй том работы критика издан не был, поэтому «Автобиография» и не появилась в печати.
1 Отец мой — крестьянин... — А. Н. Есенин родился в с. Константинове, «мальчиком пел в церковном хоре. У него был прекрасный дискант. По всей округе возили его к богатым на свадьбы и похороны. Когда ему исполнилось двенадцать лет, бабушке предложили отдать его в рязанский собор певчим, но он не согласился, и вместо собора его отправили в Москву в мясную лавку „мальчиком“» (сб. «С. А. Есенин в воспоминаниях современников», т. 1, 29).
Проработав в Москве у купца Крылова много лет, А. Н. Есенин в 1918 г. вернулся в Константиново. «Он не был особенно верующим и в церковь ходил очень редко, — вспоминала А. А. Есенина. — ‹...›
Образование у нашего отца было только сельское, трехклассное ‹...›
Отец очень хорошо и красочно умел рассказывать разные истории или смешные случаи из жизни‹...›
Иногда он пел. У него был хороший слух‹...›» (сб. «С. А. Есенин в воспоминаниях современников», т. 1, 88—89).
С 1918 г. А. Н. Есенин некоторое время работал в волисполкоме делопроизводителем и секретарем комитета бедноты.
В своих стихах Есенин не раз упоминает об отце: «Я покинул родимый дом...» (1918), «Исповедь хулигана» (1920), «Письмо от матери» и «Ответ» (оба — 1924), «Письмо к сестре» и «Мелколесье. Степь и дали...» (оба — 1925).
2 ...мать — Татьяна Федоровна. — Т. Ф. Есенина (Титова; 1875—1955). А. А. Есенина вспоминала: «Наша мать была единственной девочкой в доме Титовых и поэтому была любимицей. Она была стройна, красива, лучшая песенница на селе, играла на гармони, умела организовать веселую игру» (сб. «С. А. Есенин в воспоминаниях современников», т. 1, 71).
«Жизненных горестей и невзгод с избытком пришлось на долю Татьяны Федоровны. Долго не ладилась семейная жизнь, смерть уносила малолетних детей. ‹...›
Из детей, оставшихся в живых, сын Александр ‹Разгуляев› должен был по-прежнему жить в чужой семье, и на Татьяне Федоровне лежали заботы о его материальном обеспечении. ‹...›
Беспрерывные заботы и горести наложили отпечаток на характер Татьяны Федоровны, делали ее песни неподдельно грустными, влекли ее к религии. Глубоко и искренно верующей была Татьяна Федоровна» (Панфилов, 2, 92, 93).
«Неграмотная, беспаспортная, не имея специальности, — писала А. А. Есенина, — мать устраивалась то прислугой в Рязани, то работницей на кондитерской фабрике в Москве» (сб. «С. А. Есенин в воспоминаниях современников», т. 1, 71).
Образ матери проходит через все творчество Есенина, начиная со стихотворения «Матушка в Купальницу по лесу ходила...» (1912) и кончая стихотворением «Снежная замять дробится и колется...» (20 сентября 1925).
3 ...припадочный дядя. — П. Ф. Титов.
4 Ночью луна ~ отплывала от их ртов. — Образ луны (месяца) в поэзии Есенина встречается более 150 раз, в том числе и сходный с увиденной поэтом в детстве картиной:
Нынче луну с воды
Лошади выпили.
(«Небесный барабанщик»)
5 Когда мне сравнялось 12 лет, меня отдали учиться ~ в учительскую школу. — Есенину было 14 лет, когда он поступил в Спас-Клепиковскую учительскую школу.
6 ...читать выучили в 5. — В наброске «Нечто о себе» к автобиографии 1925 г. поэт напишет: «Читать начал с 5 лет под руководством дяди». С детства чтение стало страстью Есенина (см. об этом: Жизнь Есенина, с. 32, 35, 53—54, 63, 86, 92. Подробнее см.: журн. «Библиотекарь», М., 1985, № 9, с. 57—60). Списки книг, имевшихся у Есенина, составлены его сестрами и в настоящее время хранятся в ГМЗЕ (с. Константиново).
7 ...занимался сам под руководством некоего Клеменова. — Ивана Клеменова Есенин упоминает в письме Г. А. Панфилову: «Я недавно написал „Капли“. Клеменов воскрес, но скоро умрет опять» (конец августа 1912 г.). Второй раз Есенин говорит о Клеменове в беседе с Д. Д. Бурлюком (см. РЗЕ, 1, 236).
8 Я послал из них некоторые в петербургские журналы и, не получая ответа, поехал туда сам. — Известно, что редакция петроградского «Ежемесячного журнала» 16 января 1915 г. получила стихотворение Есенина «Вечер» («На лазоревые ткани...») (ИРЛИ). Видимо, Есениным были посланы в петроградские журналы и другие стихи, однако ни одно из них тогда не было напечатано. Перед отъездом в Петроград Есенин говорил Н. Н. Ливкину и Н. И. Колоколову:
« — Нет! Здесь в Москве ничего не добьешься. Надо ехать в Петроград. Ну что! Все письма со стихами возвращают. Ничего не печатают. Нет, надо самому... Под лежачий камень вода не течет. Славу надо брать за рога. ‹...›
— Поеду в Петроград, пойду к Блоку. Он меня поймет...
„Мы расстались, — вспоминает Н. Н. Ливкин. — А на следующий день он уехал. И все вышло так, как он говорил. Славу он завоевал...“» (сб. «С. А. Есенин в воспоминаниях современников», т. 1, 164).
9 1917 году произошла моя первая женитьба на З. Н. Райх ~ 1918 году я с ней расстался... — Дочь Есенина и З. Н. Райх (1894—1939) Татьяна Сергеевна Есенина (1918—1994) писала: «Весной 1917 года Зинаида Николаевна жила в Петрограде одна, без родителей, работала секретарем-машинисткой в редакции газеты „Дело народа“. Есенин печатался здесь. Знакомство состоялось в тот день, когда поэт, кого-то не застав, от нечего делать разговорился с сотрудницей редакции. ‹...›
Со дня знакомства до дня венчания прошло примерно три месяца. Все это время отношения были сдержанными, будущие супруги оставались на „вы“, встречались на людях. Случайные эпизоды, о которых вспоминала мать, ничего не говорили о сближении» (сб. «С. А. Есенин в воспоминаниях современников», т. 2, 264—265).
4 августа 1917 года состоялось бракосочетание Есенина и З. Н. Райх в Кирико-Иулиттовской церкви Вологодского уезда (см. Выпись из метрической книги, ч. вторая. — РГАЛИ). 29 мая 1918 г. у них родилась дочь Татьяна, а 3 февраля 1920 г. сын Константин. Тогда Есенин еще формально не разошелся с З. Н. Райх, но жили они врозь. В плане воспоминаний З. Н. Райх записано: «Осень 20 г., зима 20 года (частые встречи). Параллели не скрещиваются» (РГАЛИ).
19 февраля 1921 г. Есенин подал заявление о разводе с З. Н. Райх, а 5 октября того же года по ходатайству З. Н. Райх брак заочно был расторгнут.
Г. А. Бениславская писала: «Я знала, что так, как З‹инаиду› Н‹иколаевну›, он ‹Есенин› никого никогда не будет любить» (Материалы, с. 81). В 1925 г. поэт признался А. И. Тарасову-Родионову: «Только двух женщин любил я в жизни. Это Зинаиду Райх и Дункан» (там же, с. 245. Подробнее см.: журн. «Молодая гвардия», М., 1975, № 8; РЛ, 1976, № 3, с. 160—169; сб. «Есенин и современность», М.: Современник, 1975, с. 357—376; РЗЕ, 1, 142—151).
10 1921 г. я женился на А. Дункан... — Айседора (Изадора) Дункан (1877—1927) — американская танцовщица, 23 июля 1921 г. прибыла в Москву, где организовала впоследствии балетную школу-студию. Есенин и А. Дункан познакомились, видимо, 3 октября 1921 г. (см. Материалы, с. 110) в мастерской художника Г. Б. Якулова (см.: САЕ, с. 83; Хроника, 2, 27—28).
Есенин и А. Дункан зарегистрировали свой брак только 2 мая 1922 г. — перед поездкой за границу: «Есенин со 2 мая ‹1922 г.› состоял в зарегистрированном браке с Айседорой Дункан» (газ. «Вечерняя Москва», 1926, 4 сент., № 203). А в Германии, перед поездкой в Америку, Есенин и А. Дункан вторично зарегистрировали свой брак. В письме И. И. Шнейдеру от 21 июня 1922 г. поэт заметил: «Изадора вышла за меня замуж второй раз и теперь уже не Дункан-Есенина, а просто Есенина».
После возвращения в Москву Есенин говорил Г. А. Бениславской о своем отношении к А. Дункан: «Была страсть, и большая страсть, целый год это продолжалось, а потом все прошло — и ничего не осталось, ничего нет» (Материалы, с. 87). Через некоторое время Есенин и А. Дункан расстались. 13 октября 1923 г. поэт отправил ей телеграмму: «Я люблю другую женат и счастлив». А в сентябре 1924 г. она уехала во Францию (см.: Письма, с. 247).
27 января 1926 г. А. Дункан написала Ирме Дункан: «Смерть Сергея потрясла меня. Я плакала и рыдала о нем так долго, что, кажется, иссякла всякая человеческая способность страдать». В те же дни она сделала заявление парижским газетам: «Трагическая смерть Есенина причинила мне глубочайшую боль. У него были молодость, красота, гениальность. Не удовлетворенный всеми этими дарами, его отважный дух искал невозможного. Он уничтожил свое молодое и прекрасное тело, но дух его будет вечно жить в душе русского народа и в душе всех любящих поэзию» (Письма, с. 393).
11 ...изба ~ тощая лошаденка. — Ср: «...крайняя деревенская изба одним подгнившим углом уходит в землю; на смятом жнивье — худая лошадь, хвост треплется по ветру; высоко из прясла торчит конец жерди; и все это величаво и торжественно до слез: это — наше, русское» (Блок А. Собр. соч.: В 8 т. М., Л., 1962, т. 5, с. 519). Впервые на эту параллель обратил внимание С. А. Небольсин (Лит. учеба, 1978, № 3, с. 225—226). |
