Статьи, заметки, ответы на вопросы анкет » Ключи Марии

^[31] Все наши коньки на крышах, петухи на ставнях, ‹...›, цветы на постельном и тельном белье вместе с полотенцами носят не простой характер узорочья... — Есенин опять полемизирует здесь с Ф. И. Буслаевым: «...русский орнамент и в самом высшем своем развитии в XIV в. не мог приобрести способности к воспроизведению натуры в ее рельефности и переливах колорита. ‹...›... это рисунок ткани, однообразно повторяющийся на наволоке до бесконечности; это не живопись и не рельеф, а просто узорочье, ласкающее глаз всем своим целым, а не по частям» (Буслаев 1917, с. 36; выделено автором).

^[32] Конь как в греческой, египетской, римской, так и в русской мифологии есть знак устремления, но только один русский мужик догадался посадить его к себе на крышу... — Ср. с замечанием А. Н. Афанасьева: «Позднее у германцев и у славян возникло обыкновение ‹...› ставить на верху крыш их ‹лошадиных голов› деревянные изображения — так называемые коньки» (Аф. I, 637; выделено автором)^<*>. Очевидно, Есенин прошел мимо этого места «Поэтических воззрений славян на природу». Кроме того, в исследовании В. Г. Базанова о «Ключах Марии» справедливо отмечено: «Судя по всему, Есенину не были известны все работы Стасова, в частности, его обширная рецензия „Коньки на крестьянских крышах“ (1861). Между тем ‹...› Стасов ‹...› в ней ‹...› во многом предвосхищает Есенина как автора „Ключей Марии“» (сб. «Миф — фольклор — литература», Л., 1978, с. 216).

^[33] ...уподобляя свою хату под ним колеснице. — Восходит к стихотворению Н. А. Клюева «Есть горькая супесь, глухой чернозем...»: «Изба — колесница, колеса — углы...» («Скифы», сборник 1, Пг., 1917; с. 101); о других перекличках с этим же текстом см. выше, ^[3], ^[6].

^[34] ...отношение к вечности как к родительскому очагу... — Об этом говорит Есенин в одном из стихотворений, написанных ранее «Ключей Марии»:

^[35] Если б хоть кто-нибудь у нас понял в России это таинство ‹орнамента›, которое совершает наш бессловесный мужик, тот с глубокой болью почувствовал бы мерзкую клевету на эту мужичью правду всех наших кустарей... — Вначале в рукописи было: «...почувствовал бы всю клевету на эту мужичью правду всех наших кустарных музеев». Скорее всего, это есенинское суждение отражает его отношение к изделиям, представляемым «кустарными музеями» под маркой произведений народного искусства. Об этих изделиях Есенин знал не понаслышке — помимо своей официальной деятельности, «кустарные музеи» были учреждениями, поставлявшими предметы интерьера для зданий Феодоровского городка в Царском Селе, где поэт проходил в 1916—1917 гг. военную службу. Суждения Есенина перекликаются с рецензией Д. Крючкова на иллюстрированное издание «Русское народное искусство на второй всероссийской кустарной выставке в Петрограде» (Пг., 1914), которая была напечатана в том же журнале, что и первая петроградская публикация стихов юного поэта: «...после просмотра их ‹снимков с кустарных работ› получается определенно двойственное впечатление. С одной стороны, кустари вдохновляются подлинным народным творчеством и дают вещи оригинальные, яркие, большой художественной ценности, с другой же — образчиками им часто служит псевдонародное слащавое манерничанье ‹...›, результатом чего является типично рыночная пошловатая дешевка» (журн. «Голос жизни», Пг., 1915, № 15, 8 апреля, с. 19).

^[36] Он бы выгнал их, как торгующих из храма... — Ср.: «И вошел Иисус в храм Божий и выгнал всех продающих и покупающих в храме...» (Мф. XXI, 12).

^[37] ...как хулителей на Святого Духа... — Ср.: «...кто скажет хулу на Святого Духа, тому не простится» (Лк. XII, 10).

^[38] Древо ‹...› ни на чем не вышивается, кроме полотенца... — Хотя среди образцов крестьянских вышивок, представленных в атласе В. В. Стасова «Русский народный орнамент» (СПб., 1872), изображение древа на полотенцах преобладает количественно (см.: л. II, № 10; л. XI, № 49; л. XII, № 51; л. XVII, № 73; л. ХХШ, № 94 и мн. др.), все же есть случаи вышивки древа и на простынях (л. XXVI, № 103; л. XXIX, № 108).

^[39] ...чтоб, подобно древу, он ‹народ› мог осыпать с себя шишки слов и дум... — В 1917 г. Есенин писал в поэме «Октоих»:

^[40] И «отселе», выражаясь пушкинским языком, нам видно «потоков рожденье». — Взятые в кавычки слова — из стихотворения А. С. Пушкина «Кавказ» (1829).

^[41] Уже в X и XI веках мы встречаем целый ряд мифических и апокрифических произведений, где лепка слов и образов поражает нас ‹...› смелостью своих выискиваемых положений... — Скорее всего, здесь имеются в виду русские былины и духовные стихи.

^[42] ...ярчащая... — это либо причастие от глагола «ярчать» (возможный неологизм автора), либо письменная фиксация Есениным собственного произношения литературного слова — «ярчайшая» (то есть своего рода «фонетическая» транскрипция последнего).

^[43] Первое, что внесли нам западные славяне, это есть письменность. — Создатели славянской азбуки и письма Кирилл и Мефодий проповедовали христианство в Великоморавском княжестве на территории нынешней Чехии. В «Повести временных лет» под 888—897 гг. записано: «Бѣ единъ языкъ Словѣнескъ: Словѣни, иже сѣдяху по Дунаеви, ихъ же пріяша Угри, и Морава, и Чеси, и Ляхове, и Поляне, яже нынѣ зовомоя Русь. Симъ бо первое преложены книги Моравѣ, яже прозвася грамота Словѣньская, яже грамота есть въ Руси и въ Болгарѣхъ Дунайскихъ» («Летопись Нестора... 3-е испр. изд.», СПб., 1912, («Русская классная библиотека, издаваемая под ред. А. Н. Чудинова», вып. XVI), с. 12).

^[44] ...мир ‹нашего› слова ‹...› похож на какой-то вечно светящийся Фавор, где всякое движение живет, преображаясь. — Образность этого места текста восходит к Новому Завету: «В начале было Слово, ‹...› и Слово было Бог» (Иоанн I, 1); «Иисус ‹...› возвел их на гору высокую одних, и преобразился перед ними: и просияло лице Его как солнце, одежды же Его сделались белыми как свет» (Мф. XVII, 1—2). Гора, на которой произошло Преображение Господне, традиционно именуется Фавор; в Новом Завете ее название отсутствует.

^[45] Красный угол, например, в избе есть уподобление заре, потолок — небесному своду, а матица — Млечному Пути. — Ср.:

^[46] ...«семь коров тощих пожрали семь коров тучных»... — Имеется в виду библейское предание о фараоновых коровах, предвещающее семь лет засухи и голода после семи урожайных лет (см.: Быт. XLI, 17—32).

^[47] В «Голубиной книге» так и сказано:

Вот как значится это место в сказании: „Плотский человек, первозданный Адам от перстной земли, кости от камня, кровь от чермного моря, мысли от облак, очи от солнца, дыхание от ветра... “» (Буслаев I (1861), с. 616; выделено автором).

^[48] Солнце ‹...› уподобилось колесу... — Ср. Аф. I, 207; 593. ...тельцу... — Ср.: Аф. I, 658—660. Подробнее см. ниже, комментарий к ^[89].

^[49] «Волцы задрали солнечко». — Ср. также: «...у нас уцелела старинная поговорка: „серый волк на небе звезды ловит“, т. е. черная туча закрывает звезды» (Аф. I, 750; выделено автором); «Волк-туча — пожиратель небесных светил...» (Аф. I, 764).

^<*> Сокращение: Аф. I, II, III — Афанасьев А. Поэтические воззрения славян на природу в трех томах, М., «Индрик», 1994 (репринт издания 1865—1869 гг.).