В. Г. ШЕРШЕНЕВИЧУ
11 апреля 1924 г. Москва
Милый Вадим! Дай, пожалуйста, статью о совр<еменном> стих<отворном> искус<стве> и стихи для журнала «Вольнодумец».[1]
Любящий тебя
Сергей.
11. IV — 24.
Примечания
154. В. Г. Шершеневичу. 11 апреля 1924 г. — публикация в журнале «Москва», 1965, № 10, окт., с. 206; Восп.-65, с. 263, в составе воспоминаний М. Д. Ройзмана.
Печатается по автографу (Российский государственный архив литературы и искусства, ф. М. Д. Ройзмана).
[1] ...для журнала «Вольнодумец». — В 1919 г. Есениным была задумана и создана «Ассоциация вольнодумцев в Москве», предполагавшая издавать журнал, «которому Есенин дал название „Вольнодумец“ и взял его редактирование лично на себя. ‹...› Он подбирает основных сотрудников журнала, для чего встречается с многими писателями и поэтами. По его планам, в „Вольнодумце“ будут участвовать не связанные ни с какими группами литераторы. Они должны свободно мыслить!
Он хотел печатать в „Вольнодумце“ прозу и поэзию самого высокого мастерства, чтобы журнал поднялся на три головы выше „Красной нови“ и стал образцом для толстых журналов. Конечно, в „Вольнодумце“ обязательно будут помещаться произведения молодых авторов, только с большим отбором и с условием, если у них есть что-нибудь за душой. ‹...› Сергей сказал, что для прозы у него есть три кита: Иванов, Пильняк, Леонов. Для поэзии старая гвардия: Брюсов, Белый, Блок — посмертно. Еще: Городецкий, Клюев.
— А новая гвардия?
— Будет! Надо договориться впрок.
— Значит, имажинистов отметаешь, Сережа?
— С чего ты взял?
‹...›Есенин для „Вольнодумца“ договорился с Грузиновым о статье; Н. Эрдман подберет отрывок из пьесы; Р. Ивнев заявил, что о „Вольнодумце“ знает, не верит в то, что журнал будет, но, если нужно, даст новые стихи; Шершеневич удивился, почему Сережа сам ему не позвонил, — или забыл номер телефона ‹...›
Одиннадцатого апреля ‹1924 г.› я пошел к трем часам в Клуб поэтов (Тверская, 18) ‹...›Войдя в клуб, я увидел за столиком Есенина. ‹...› Есенин спрашивает, что мне ответили ‹...› имажинисты. Когда я дохожу до Шершеневича, он говорит:
— Я лучше ему напишу!
Я протягиваю Сергею пол-листа чистой бумаги. Он пишет чернильным карандашом: ‹следует текст записки›.
Вечером я прочитал по телефону эту записку Шершеневичу.
— Передай Сереже, — сказал Вадим, — напишу статью — все вольнодумцы облизнутся. А за стихами можно в любой день прислать! ‹...›
Почему же Есенин, принявшийся с таким усердием за организацию „Вольнодумца“, не довел это дело до конца? ‹...› В 1924—1925 годах у Сергея было время самой плодотворной творческой работы. Он сам говорил:
— Наступила моя пора Болдинской осени!» (Восп.-65, с. 255, 257—258, 259—260, 263—265).
Были и другие причины (см. письмо 167 и коммент. к нему). |
