М. И. ЛИВШИЦ
20 октября 1924 г. Тифлис
Милая Рита! Спасибо за письмо и вырезки,[1] которые Вы послали Вардину для передачи под каким-нибудь соусом мне.
Не боюсь я этой мариенгофской твари и их подлости нисколечко.[1-2]
Ни лебедя, ни гуся вода не мочит.
Как живете? Как Женя[2]? Вышла ли она замуж? Ведь ей давно пора. Передайте ей, что она завянет, как трава, если не выйдет. При ее сурьезности это необходимо. (Ха-ха! Представляю, как она злится.)
Живу скучно. Сейчас не пью из-за грудной жабы. Пока не пройдет, и не буду. В общем, у меня к этому делу охладел интерес. По-видимому, в самом деле я перебесился.
Теперь жену, балалайку, сесть на дрова и петь вроде Конёнкова: «Прошли золотые денечки».[3] Ну, да это успеем сделать по приезде в Русь.
Целую и обнимаю Вас.
1-й Жене[4] привет,
2-й Жене[4-2] привет
и
3-й Жене[4-3] привет.
20 / X. 24. Тифлис.
На конверте:
Маргарите Лившиц
Примечания
181. М. И. Лившиц. 20 октября 1924 г. — публикация: Есенин 5 (1962), с. 181—182, с неточностью в одном слове.
Печатается по автографу (Российский государственный архив литературы и искусства).
[1] Спасибо за письмо и вырезки ~ [1-2] Не боюсь я этой мариенгофской твари и их подлости нисколечко — Письмо М. И. Лившиц неизвестно, но при нем она, судя по всему, послала вырезки из газ. «Правда» (см. о ней ниже) и из еженедельника «Новый зритель», (1924, 9 сент., № 35), где было помещено ответное письмо Р. Ивнева, А. Мариенгофа, М. Ройзмана, В. Шершеневича, Н. Эрдмана (Письма, 339—340) на заявление Есенина и Грузинова (см. газ. «Правда». М., 1924, 31 авг., № 197; Письма, 142). В письме содержались резкие суждения о Есенине (выдержки из его текста см. в коммент. к письму 175).
Сохранилось письмо Е. А. Есениной брату (оно не было закончено и, по-видимому, осталось неотправленным), которое она, скорее всего, писала совместно с М. И. Лившиц:
«А теперь о Мариенгофе и прочих. Письмо их в „Правде“ поместили, но так, что ты можешь искать его два дня и, прочитав всю газету, может быть, заметишь в отделе заразных болезней фамилии оставшихся в группе имажинистов.
Какие фамилии, ты уже знаешь, к ним только прибавились Шершеневич и Соловьев.
Они, наверное, этим не удовлетворились и написали еще письмо в журнале „Новый зритель“, вырезки этих писем мы посылаем тут же...» (см.: Юсов И. Г. Из архива Маргариты Лившиц. — Столетие Есенина, с. 444). В самом деле, 5 сент. 1924 г. в «Правде» под рубрикой «Заразные болезни в Москве» можно было прочесть:
«Нас просят сообщить в связи с письмом в редакцию „Правды“ С. Есенина, что основная московская группа имажинистов остается без перемен в следующем составе: Рюрик Ивнев, А. Мариенгоф, А. Кусиков, М. Ройзман, В. Шершеневич, Н. и Б. Эрдман и Афанасьев-Соловьев» (№ 201, с. 4; выделено в источнике).
[2] Женя — Е. И. Лившиц.
[3] ... и петь вроде Конёнкова: «Прошли золотые денечки» — С. Т. Конёнков был большим знатоком русской народной песни. В одной из бесед, которые были записаны на магнитную пленку, он рассказывал: «Играл я в то время на скрипке и лире... Всю жизнь люблю русскую песню. В то время, еще с пятого-шестого года, часто пел „Пройдут деньки веселые...“
Пройдут деньки веселые,
Вот зимняя пора,
А мы, друзья несчастные,
Завянем, как трава.
Завянем и засохнем
Во темной во тюрьме,
За что же погибаю я,
Скажите, друзья, мне...
Так и ассоциировался Конёнков с этой песней у Есенина...» (Панфилов А., «Нинесе: Поиски, исследования, находки». М., 1990, с. 150). Правда, в письме цитируется начальная строка не этой, а другой песни безымянного автора; она, напр., открывает сб. «Прошли золотые денечки / Новый песенник», М.: тип. Филатова, 1905, с. V—VI.
[4] 1-й Жене ~ [4-2] 2-й Жене ~ [4-3] 3-й Жене... — Е. И. Лившиц, Е. С. Розовской и Е. Г. Апириной. |
