Тов. Накоряков!
Я уезжаю на Кавказ,[1] возможно, надолго. Дело с альманахом «Поляне» представляю себе так: сейчас набирается материал, но первый ударный № издается в начале сентября. За это время набирается попутно материал и для 2-го номера. Полагаю, что в этом году больше двух №№ издать не удастся.
Необходимым же условием начала работы считаю немедленную оплату принятого и процензуренного материала. Быть может, было бы лучше на редакцию сразу перевести тысячи две рублей. Кроме того, для ведения редакционных дел альманаха необходимо закрепить одного человека с соответствующей оплатой по должности заведующего редакцией и секретаря альманаха.
На эту работу редакционной коллегией представляется тов. Наседкин,[2] с которым я буду поддерживать связь с Кавказа.
Редколлегия окончательно сконструирована в таком виде: Вс. Иванов, Пав. Радимов и я. Список ближайших сотрудников будет представлен Вс. Ивановым или Наседкиным.
Уезжая, надеюсь, что Вы окажете всемерное содействие несомненно большому и культурному делу.[3]
С приветом
С. Есенин.
27/III.25.
Примечания
211. Н. Н. Накорякову. 27 марта 1925 г. — публикация в журнале «Наш современник», 1962, № 4, с. 189 (публ. Е. А. Динерштейна).
Печатается по подлиннику (Институт мировой литературы имени А. М. Горького Российской академии наук. Рукописный отдел), исполненному рукой В. Ф. Наседкина; подпись и дата — рукой Есенина.
Адресат письма, член правления Государственного издательства РСФСР, в 1925 г. заведовал отделом художественной литературы издательства.
[1]Я уезжаю на Кавказ... — Дата под текстом комментируемого письма совпадает с днем отъезда Есенина из Москвы в Баку.
[2] Дело с альманахом «Поляне» представляю себе ~ Наседкиным. — Последний вспоминал: «В первой половине марта Есенин заговорил об издании своего альманаха. Вместе составляли план. Часами придумывали название и наконец придумали:
— Новая пашня?
— Суриковщина.
— Загорье?
— Почему не Заречье?
— Стремнины?
— Не годится.
— Поляне.
— По-ля-не... Это, кажется, хорошо. Только... вспоминаются древляне, кривичи...
Остановились на „Полянах“. На другой день о плане сообщили Вс. Иванову. Поговорили еще. Редакция: С. Есенин, Вс. Иванов, Ив. Касаткин и я — с дополнительными обязанностями секретаря.
Альманах выходит два-три раза в год с отделами прозы, стихов и критики. Сотрудники — избранные коммунисты-одиночки и „попутчики“.
Прозаиков собирали долго. По замыслу Есенина, альманах должен стать вехой современной литературы, с некоторой ориентацией на деревню. Поэтов наметили скорей: П. Орешин, П. Радимов, В. Казин, В. Александровский и крестьянское крыло „Перевала“.
Пошли в Госиздат к Накорякову. „Основной докладчик“ — Есенин. Я знал, что Есенин говорить не умеет, поэтому дорогой и даже в дверях Госиздата напоминал ему главные пункты доклада.
Но... ничего не помогло. Вместо доклада вышла путаница. Накоряков деликатно, как будто понимая все сказанное, задал Есенину несколько вопросов. Но с альманахом ничего не вышло. Есенин через две недели опять уехал на Кавказ, поручив Вс. Иванову и мне хлопотать об издании» (Восп., 2, 304—305).
[3] ...надеюсь, что вы окажете всемерное содействие ~ делу. — Резолюция Н. Н. Накорякова на письме: «В июле, с оплатой в июле и августе, можно принять один сборник без обязательств продолжать и в зависимости от конкретного представленного материала. Предложение интересно, и можно и нужно держать в орбите внимания. 18. V—25. Н. Накоряков» (Есенин 5 (1962), с. 377, с исправлением по подлиннику). Судя по дате этого заключения, комментируемое письмо поступило в Госиздат РСФСР почти через два месяца после того, как его подписал Есенин. Почему оно было передано по назначению не сразу, — неизвестно.
Осенью 1925 г. Есенин возвратился к мысли о выпуске периодического издания. На этот раз речь шла о журнале с широкой программой. Как вспоминал И. Грузинов, «для первого номера журнала предполагалось собрать следующий материал: статья Д. Кончаловского о современной живописи; репродукции с картин П. Кончаловского, А. Куприна, В. Новожилова; стихи Есенина, Грузинова, Наседкина» (Восп., 1, 379).
Всем этим издательским начинаниям Есенина не было суждено реализоваться. |
