Письма » Чагину П. И., 27 ноября 1925 г.

Дорогой Петр! Пишу тебе из больницы,^[1] опять лег. Зачем — не знаю, но, вероятно, и никто не знает.

Видишь ли, нужно лечить нервы, а здесь фельдфебель на фельдфебеле. Их теория в том, что стены лечат лучше всего без всяких лекарств.

С удовольствием вспоминаю Вартапетова и Мезерницкого^[2] и говорю, что глухой Бетховен лучше слышащего плохого Рубинштейна и пьяный Эдгар По прекрасней трезвого Марка Криницкого. Всё это нужно мне, может быть, только для того, чтоб избавиться кой от каких скандалов.^[3] Избавлюсь, улажу, пошлю всех в кем^[4] и, вероятно, махну за границу.^[5] Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки.^[6]

Не понимаю, почему Павлу Первому не пришло в голову заняться врачебным делом. Он бы смог. Он бы вылечил. Ведь его теория очень схожа с проблемами совр<еменных> психиатров.^[7] Карьера не талант и не знание.^[8] У кары лечиться — себя злить и еще пуще надрывать.^[9] Вот почему мы, вероятно, с тобой в декабре увидимся снова где-нибудь за пирушкой.^[10]10

Посылаю тебе «Черного человека».^[11] Прочти и подумай, за что мы боремся, ложась в постели?...

Ну как Роза и Клара?

Как мать с отцом?^[12]

Передай им самое большое приветствие.

Васька ко мне заходил только один раз.^[13] Он лежит в больнице с ногой. Что там, не знаю, и что за больница, тоже не знаю. Говорят, где-то там, где вы раньше жили. Вот и всё.

Целую.
Твой С. Есенин.

Примечания

248. П. И. Чагину. 27 ноября 1925 г. — публикация: Есенин 5 (1962), с. 213—214.

Печатается по автографу (собрание С. С. Демиденко, г. Калуга).

^[1] Пишу тебе из больницы — До 21 дек. 1925 г. Есенин находился в клинике 1-го Московского государственного университета.

^[2] С удовольствием вспоминаю Вартапетова и Мезерницкого... — Е. Л. Вартапетов и И. Г. (или Н. Г.) Мезерницкий, бакинские врачи, вероятно, лечившие Есенина в связи с его заболеванием в первой половине мая 1925 г.

^[3] ...избавиться кой от каких скандалов — Имеется в виду инцидент в вагоне поезда в сент. 1925 г. Возвращаясь из Баку, Есенин в нетрезвом состоянии оскорбил дипкурьера А. Рога, и тот подал на поэта в суд.

Как вспоминал В. Ф. Наседкин, «Есенин волновался и искал выхода.
Это обстоятельство использовала Екатерина.
Есенин около 20 ноября ночевал у своих сестер в Замоскворечье.
— Тебе скоро суд, Сергей, — сказала Екатерина утром протрезвевшему брату.
Есенин заметался, как в агонии.
— Выход есть, — продолжала сестра, — ложись в больницу. Больных не судят. А ты, кстати, поправишься.
Есенин печально молчал. Через несколько минут он, словно сдаваясь, промолвил:
— Хорошо, да... я лягу.
А через минуту еще он принимал решение веселей.
— Правда. Ложусь. Я сразу покончу со всеми делами.
Дня через три после описанного разговора Есенин переехал в психиатрическую клинику. Ему отвели светлую и довольно просторную комнату на втором этаже. В окна глядели четкие прутья предзимнего сада» (Восп.-95, с. 497—498).

^[4] ...пошлю всех в кем... — Т. е. пошлю к е... матери.

^[5] ...и, вероятно, махну за границу — Намерение не осуществилось.

^[6] Там и мертвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки — Здесь обыграны слова из Библии: «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву» (Еккл. IX, 4).

^[7] Ведь его ‹Павла Первого› теория очень схожа с проблемами совр‹еменных› психиатров — Речь идет скорее не о «теории», а о повседневной практике обращения Павла I со своими подданными: «За одно неправильное поднятие ноги, за ошибку в команде наказывались офицеры и генералы арестом, казематом крепости. ‹...› Арест был таким обычным явлением, что о нем никто и не думал, и все привыкли к протяжному сиповатому крику: „Под арест его!“» («Бюллетени литературы и жизни», М., 1913, № 6, нояб., с. 359; в обзоре книг «Новое о Павле I и его режиме»).

^[8] Карьера не талант и не знание — Имеется в виду, вероятно, необоснованное продвижение по службе во время царствования Павла I. Как писал граф Федор Головкин, «безусых юношей производили в генералы, а жезл фельдмаршала, который до тех пор приобретался лишь на поле брани, вручался теперь на смотрах. ‹...› Однажды, когда князь Репнин во время смотра хотел выразить свое мнение о чем-то, император сказал ему: „Фельдмаршал, вы видите эту выстраивающуюся гвардию? В ее составе 400 человек, а мне стоит сказать только одно слово и все они будут фельдмаршалами“» (в его кн. «Двор и царствование Павла I», пер. с франц. М.: Сфинкс, 1912, с. 142).

^[9] У кары лечиться — себя злить и еще пуще надрывать — Возможно, эта фраза восходит к описанию случая, когда один из близких к императорскому двору иностранцев был по приказу Павла I схвачен и увезен в Сибирь: «Кара его постигла за то, что он был писателем» (см. кн. проф. Шимана и проф. Брикнера «Смерть Павла Первого», пер. с нем. М., 1909, с. 60).

^[10] ...мы, вероятно, с тобой в декабре увидимся снова где-нибудь за пирушкой — Встреча не состоялась.

^[11] Посылаю тебе «Черного человека» — Речь идет об одном из шести списков поэмы, выполненных С. А. Толстой-Есениной. Поэма была опубликована (с сокращением) в веч. вып. «Красной газ.» (Ленинград, 1926, 26 янв., № 23). В газете в это время уже работал переехавший из Баку в город на Неве П. И. Чагин, официально вступивший в должность ее главного редактора 1 февр. 1926 г. В газ. «Бакинский рабочий» поэма увидела свет 29 янв. 1926 г., № 25.

^[12] Как мать с отцом? — мать и отец П. И. Чагина.

^[13] Васька ко мне заходил только один раз — В. И. Болдовкин позже вспоминал: «Перед октябрьскими праздниками я зашел как-то к нему; с ногой у меня было плохо, старая рана не давала покоя. Долго сидели мы с ним и перебирали в воспоминаниях прошедшие дни... При уходе он мне подарил несколько своих изданий: „Персидские мотивы“, „Избранное“, „Песнь о великом походе“. „Милому Васе Болдовкину в знак дружбы. С. Есенин“. „Милому Васе Болдовкину с любовью“. В конце ноября я снова посетил его. Встретив, он меня изрядно выругал, что я так долго не был.
— Я уже написал Петру на тебя жалобу, что ты так долго не был, но знаю, что ты где-то лежал в госпитале. Не дает, видимо, покоя тебе нога...
Я ему рассказал о моих планах, что я опять, наверное, поеду в Персию через месяц или два. Сергей просветлел.
— Ну, в этот раз я обязательно поеду с тобой; ты мне только скажи, когда поедешь. Петр Иванович, наверное, в первых числах декабря будет в Москве, вот мы и договоримся.
Поездка не состоялась» (Воспоминания В. И. Болдовкина о Есенине. — Цит. по: Есенин 6 (1980), с. 372).