А. В. ШИРЯЕВЦУ
Конец мая — начало июня 1917 г. Петроград
Дорогой Шура,
очень хотел приехать к тебе[1] под твое бирюзовое небо,[2] но за неимением времени и покачнувшегося здоровья пришлось отложить.
Очень мне надо с тобой обо многом переговорить или списаться. Сейчас я уезжаю домой, а оттуда напишу тебе обстоятельно.[3] Но впредь ты меня предупреди, получишь ли ты эту открытку[4]
Твой Сергей.
Кузьминское п. отд.
Село Константиново
Рязанск. губ. и уез.
С. Есенину
На обороте:
Ташкент
Новая 56
Александру Васильевичу
Абрамову
Примечания
81. А. В. Ширяевцу. Конец мая — начало июня 1917 г. — публикация в газете «Ульяновская правда», 1962, 15 дек., № 294 (в статье И. Тверского «Письма Сергея Есенина в Барыше»; отрывок, с неточностями); полный текст — газ. «Ульяновский комсомолец», 1963, 26 июня, № 76 (в статье С. Рогова «Тайна писем Есенина», с искажениями и вставками публикатора; дата — «июль 1918 г.» — ошибочна). Точное воспроизведение — газ. «Ульяновский комсомолец», 1963, 28 июня, № 77 (факсимиле); Есенин 6 (1980), с. 81 (с датой:«Июнь, до 16, 1917 г.»).
Печатается по автографу (Институт русской литературы (Пушкинский дом) Российской академии наук, коллекция материалов по русской литературе М. С. Лесмана).
Датируется с учетом единственного почтового штемпеля на открытке: «Ташкент. 14.6.17» (ксерокопия подлинника — Российский государственный архив литературы и искусства (Москва), ф. А. В. Ширяевца; в оригинале из пяти цифр штемпеля ныне утрачено три — вторая, четвертая и пятая). Кроме того, при датировке приняты во внимание воспоминания М. П. Мурашева: «На одном из собраний ‹1917 г.› я простудился и попал в клинику... Двадцатого мая, я выписался. Меня врачи гнали на юг, но условия жизни не позволяли. Я решил ехать на дачу под Петроградом, и Есенин было совсем собрался со мной, но потом вдруг решил ехать к себе в деревню» (цит. по: Хроника, 1, 250—251); указанная здесь мемуаристом дата подтверждается его дневниковой записью от 22 мая 1917 г. (сообщено Е. И. Струтинской).
[1] Очень хотел приехать к тебе... — Возможно, мысли об этой поездке возникали у Есенина в т. ч. под впечатлением бесед с Клюевым, которому тоже очень хотелось побывать в Туркестане: «...я всё сам собираюсь приехать к тебе, — писал он Ширяевцу в январе 1917 г. — Я был на Кавказе и положительно ошалел от Востока. По-моему, это красота неизреченная» (журн. «De visu», М., 1993, № 3, с. 31).
[2] ...под твое бирюзовое небо... — Ср. со строкой «Бирюзою и лазурью небо ласково цветет» из стихотворения Ширяевца «Весеннее», а также с начальными строчками другого стихотворения:
«Ем сочный виноград прозрачно-хризолитовый,
А в небе бирюза, и мысли бирюзовы»
(в его кн. «Край солнца и чимбета: Туркестанские мотивы», Ташкент, 1919, с. 12 и 13). Скорее всего, эти строки Есенин знал задолго до появления в печати: ведь Ширяевец посылал стихи своему заочному другу регулярно. «Когда я встречался в 1917 году с С. Есениным, — вспоминал В. Львов-Рогачевский, — он каждый раз с юношеским увлечением говорил о Ширяевце, с которым состоял в переписке. Он давал просматривать мне его рукописи, многие стихи своего друга тут же на память читал своим певучим голосом» (в кн.: Ширяевец А. Волжские песни: Стихотворения. [М.:] Круг, 1928, с. 9).
[3] ...уезжаю домой, а оттуда напишу тебе обстоятельно — Вероятнее всего, этим обстоятельным письмом явилось есенинское письмо Ширяевцу от 24 июня 1917 г. (письмо 82).
[4] ...предупреди, получишь ли ты эту открытку — Судя по содержанию письма 82, Ширяевец ответил Есенину на эти слова; ныне этот ответ неизвестен. |
