М. П. МУРАШЕВУ
Ноябрь (?) — декабрь (?) 1917 г. Петроград
Дорогой Миша.
Заглядывал к тебе Есенин и скорбно повернул обратно.
———
Дело в том, что Чернявскому очень нужна его рукопись.[1] У него недавно умер в семье старший брат.[2] Сейчас ему нужны деньги, и он хочет статью эту напечатать.
Сергей.
225-31.[3]
Скоро зайду.
Примечания
84. М. П. Мурашеву. Ноябрь (?) — декабрь (?) 1917 г. — публикация: Прокушев Ю. «Десять автографов поэта», с. 240 (с пропуском одного слова и номера телефона; не датировано); полностью — Есенин 6 (1980), с. 79, с ориентировочной датой: «1915—1916 гг.».
Печатается по автографу (архив М. П. Мурашева; хранится у наследников, г. Москва).
Датируется предположительно, на основе почти полного совпадения особенностей почерка данного письма и письма 83 (от 21 нояб. 1917 г.); см. также реальный коммент. Первая адекватная датировка и ее обоснование — Письма, 73.
[1] ...Чернявскому очень нужна его рукопись — Возможно, речь идет о тексте доклада, прочитанного В. С. Чернявским на вечере поэзии Есенина 22 нояб. 1917 г. в концертном зале Тенишевского училища. «Он настаивал, чтобы вступительное слово („присловье“, как впоследствии по его желанию было напечатано на афише) читал я, — не присяжный критик, но зато свой человек, — вспоминал Чернявский. — Напрасны были мои уверения, что это будет с моей стороны возмутительным дилетантством и что крестьянская линия в поэзии недостаточно мною осознана. Сергей и слышать ничего не хотел.
Через несколько дней я принес ему мою работу с новым отказом ее огласить. Но Сергею непритязательная статья моя очень понравилась. Кажется, ему особенно по душе был анализ соприкосновения его поэзии со стихами Клюева и выводы в пользу полной самобытности Есенина. ‹...› Публики было очень мало, вся она сбилась в передних рядах: с десяток-другой людей от литературы и общественности, несколько друзей, несколько солдатских шинелей, да какие-то районные жильцы (иначе в те дни и быть не могло).
При скудном освещении, один на эстраде, в белой русской рубашке, Сергей был очень трогателен и хорош. Читал он с успехом, так что отсутствие публики в результате его не очень огорчило. „Радуница“ действовала, как всегда, беспроигрышно, поэмы были приняты слабее. В артистическую собрались слушатели-общественники, и в отдельных кучках было настроение диспутирующее. Доклад мой поругивали. Неизвестный молодой критик взял его в карман для ознакомления и потом так и не вернул. Сергей очень рассердился на меня и долго вспоминал об этом хищении...» (Восп., 1, 217, 218).
Не исключено, впрочем, что Есенин пишет здесь о какой-то другой работе Чернявского, сведений о которой нет.
[2] У него ~ умер ~ старший брат... — Возможно, это Сергей Степанович Чернявский, государственный чиновник, живший в Петрограде по адресу: Знаменская, 10 («Весь Петроград на 1916 г.», с. 740).
[3] 225—31 — См. пояснение к другому телефонному номеру в коммент. к письму 77. |