* * * * *
Ты прохладой меня не мучай
И не спрашивай, сколько мне лет,
Одержимый тяжелой падучей,
Я душой стал, как желтый скелет.
Было время,когда из предместья
Я мечтал по-мальчишески-в дым,
Что я буду богат и известен
И что всеми я буду любим.
Да!Богат я, богат с излишком.
Был цилиндр, а теперь его нет.
Лишь осталась одна манишка
С модной парой избитых штиблет.
И известность моя не хуже,-
От Москвы по парижскую рвань
Мое имя наводит ужас,
Как заборная, громкая брань.
|
И любовь, не забавное ль дело?
Ты целуешь, а губы как жесть
Знаю,чувство мое перезрело,
А твое не сумеет расцвесть.
Мне пока горевать еще рано,
Ну, а если есть грусть-не беда!
Золотей твоих кос по курганам
Молодая шумит лебеда.
Я хотел бы опять в ту местность,
Чтоб под шум молодой лебеды
Утонуть навсегда в неизвестность
И мечтать по-мальчишески-в дым.
Но мечтать о другом, о новом,
Непонятном земле и траве,
Что не выразить сердцу словом
И не знает назвать человек.
|
1923, Москва
Примечания
Автограф — Российский государственный архив литературы и искусства (Москва), без даты, парный к автографу «Вечер черные брови насопил...» с общим посвящением «Августе Миклашевской».
Судя по характеру автографа (общее посвящение, перед стихотворениями — порядковые номера 1 и 2, подпись тоже общая, после второго стихотворения), он готовился для публикации. В какую редакцию намеревался передать или передавал его автор — неизвестно. В печати стихотворения разделились, одно появилось в «Русском современнике», другое — в журнале «Красная новь».
|
|