|
В синих далях плоскогорий,
В лентах облаков
Собирал святой Егорий
Белыих волков.
«Ой ли, светы, [ратовой уж]
Слухайте мой сказ.
У меня в лихом изгой уж
Есть поклон до вас.
Все волчицы строят гнезда
В муромских лесах.
В их глазах застыли звезды
На ребячий страх.
И от тех ли серолобых
Ваш могучий род,
Как и вы, сгорает в злобах
Грозовой оплот.
Долго злились, долго бились
В пуще вы тайком,
Но недавно помирились
С русским мужиком.
Там с закатных поднебесий
Скачет враг - силен,
Как на эти ли полесья
Затаил полон.
|
|
Чую, выйдет лохманида<1> -
Не ужиться вам,
Но уж черная планида<2>
Машет по горам».
Громовень<3> подняли волки:
«Мы ль трусовики!
Когти остры, зубы колки -
Разорвем в клоки!»
Собирались все огулом
Вырядить свой суд.
Грозным криком, дальним гулом
Замирал их гуд.
Как почуяли облаву,
Вышли на бугор.
«Ты веди нас на расправу,
Храбрый наш Егор!»
«Ладно,- молвил им Егорий,-
Я вас поведу
Меж далеких плоскогорий,
Укрочу беду».
Скачет всадник с длинной пикой,
Распугал всех сов.
И дрожит земля от крика
Волчьих голосов.
|
1914
Примечания
У литературоведов нет единого мнения о конкретном источнике стихотворения. Так, Л. Л. Бельская считала «Егория» переложением «евангельских легенд», восходящих «к апокрифам и народным сказаниям» (см. ее автореферат канд. дис. «Раннее творчество Сергея Есенина (Стихи 1910—1916 гг.)», Алма-Ата, 1967, с. 12). Р. Б. Заборова писала, что «Егория» следует сравнивать «с духовными стихами, близкими к былинам». Е. И. Наумов замечал: в стихотворении «Егорий» Есенин «явно отправляется <...> от духовных стихов, которые отвергались официальной церковью» (Наумов Е. Сергей Есенин. Личность. Творчество. Эпоха. Л., 1969, с. 66). А. Л. Дымшиц видел в произведении «обработку фольклорного мотива, в котором св. Георгий Победоносец предстает в образе народного заступника — Егория Храброго» (см. примеч. в есенинском томе «Библиотеки поэта», Большая серия, с. 396).
Близость стихотворения Есенина к фольклорным сюжетам видна, в частности, из следующих наблюдений А. Кирпичникова, связанных с образом Егория: «И в поговорках, и в сказаниях Егорий пасет зверей, особенно волков, и распределяет им пищу <...>. Покровительство стадам, ведет Егория прямо к начальству над волками и другими дикими зверями <...>, представление именно волков собаками божественного воеводы — обычное представление» (Кирпичников А. Св. Георгий и Егорий Храбрый. Исследование литературной истории христианской легенды. СПб., 1879, с. 114, 148).
А. П. Ломан полагал: «Наиболее вероятно, что поэт использовал бытующие в Рязанском крае «Песнь о Егории» и «Легенду о Егории» — «Легенду» более, чем «Песнь». Исследователь рассматривал есенинское стихотворение «как экстрактивную рецепцию «Легенды», так как поэт из всей «Легенды» экстрагировал лишь два эпизода — «православные разбежались по лесам... и жили с волками», и Егорий, избавляя мать-Родину от иноземцев, «встретил много волков и напустил их на хана. Оба выбранных эпизода служат для усиления патриотической направленности поэмы...» (Ломан А. П. Материалы к исследованию источников поэмы Есенина «Егорий».— Сб. «Есенин и современность». М., 1975, с. 230—231).
<1> Лохманида — здесь: схватка, драка.
<2> Планида — в гороскопическом смысле: судьба.
<3> Громовень — громовой рев, шум.
|