* * * * *
По селу тропинкой кривенькой
В летний вечер голубой
Рекрута ходили с ливенкой
Разухабистой гурьбой.
Распевали про любимые
Да последние деньки:
«Ты прощай, село родимое,
Темна роща и пеньки».
Зори пенились и таяли.
Все кричали, пяча грудь:
«До рекрутства горе маяли,
А теперь пора гульнуть».
Размахнув кудрями русыми,
В пляс пускались весело.
Девки брякали им бусами,
Зазывали за село.
|
Выходили парни бравые
За гуменные плетни,
А девчоночки лукавые
Убегали,- догони!
Над зелеными пригорками
Развевалися платки.
По полям, бредя с кошелками,
Улыбались старики.
По кустам, в траве над лыками,
Под пугливый возглас сов,
Им смеялась роща зыками
С переливом голосов.
По селу тропинкой кривенькой,
Ободравшись о пеньки,
Рекрута играли в ливенку
Про остальние деньки.
|
1914
Примечания
После появления в печати стихотворение не привлекло особого внимания критики. Лишь позже, в 1923 году, к нему обратился Роман Гуль. В статье «Живопись словом», развивая тезис о том, что «первый дар» Есенина — песенность, он писал:
«...есенинское творчество органическое, почти бессознательное. Он не ушел от истока поэзии — песни. Есенин поет. Маяковский пишет. Идя улицей, нельзя напевать Маяковского. А Есенина можно петь гуляя, работая, колоть дрова и петь!
Пройдут годы. Ученые филологи в пролеткультах СССР будут читать лекции об оркестровке стиха Маяковского и писать о нем длинные статьи. А в русской провинции запоют под гитару „Сторона ль ты моя, сторона! Дождевое осеннее олово“. И на деревенских посиделках зальются под тальянку: „По селу тропинкой кривенькой...“» (газета «Накануне», 1923, 21 октября, № 466).
|
|