|
* * * * *
Край любимый! Сердцу снятся
Скирды солнца в водах лонных.
Я хотел бы затеряться
В зеленях твоих стозвонных.
По меже, на переметке,
Резеда и риза кашки.
И вызванивают в четки
Ивы - кроткие монашки.
Курит облаком болото,
Гарь в небесном коромысле.
С тихой тайной для кого-то
Затаил я в сердце мысли.
Все встречаю, все приемлю,
Рад и счастлив душу вынуть.
Я пришел на эту землю,
Чтоб скорей ее покинуть.
1914
Примечания
Стихотворение часто читалось Есениным публично. Читал он его, в частности, 21 октября 1915 г., выступая вместе с Н. А. Клюевым в редакции «Ежемесячного журнала». Дневниковую запись Б. А. Лазаревского об этом см.: Азадовский К. «Николай Клюев», Л., 1990, с. 164—165.
Начиная с первых отзывов, стихотворение нередко приводилось в критике как пример патриотических чувств автора, любви к родному краю. Выделив из ряда других стихов, С.Я.Парнок отмечала его «несомненную поэтическую ценность» (журнал «Северные записки», Пг., 1916, № 6, июнь, с. 219). В. Л. Львов-Рогачевский, И. Г. Эренбург, П. С. Коган, Е. Ф. Никитина и др., отталкиваясь от этого стихотворения, говорили по преимуществу о крестьянской природе таланта Есенина, о его стремлении воспеть «смиренную Русь». Приведя последнюю строфу стихотворения, А. В. Бахрах писал: «В этом равнодушии ко всему, в этом философском безразличии таится его настоящее „я“. Начало его поэтической деятельности — это некое послушничество. „Пойду в скуфье смиренным иноком“,— поет он в „Радунице“. Тишь... Кротость... Непритязательность... Примитивная религиозность... Вот основные ноты его первых вещей. Его любимые пейзажи — тихий вечер, сумерки; любимые краски — нежные, закатные...» (газета «Дни», Берлин, 1922, 24 декабря, № 48). Те же черты, но отрицательно их оценивая, выделяли критики пролеткультовского толка. Они использовали стихотворение как один из излюбленных объектов для нападок. Г. Г. Адонц, цитируя его, писал: «...чисто молитвенная лирика идет рука об руку с Есениным и тогда, когда он вдохновляется картинами природы. Здесь явно преобладание чего-то церковного, монастырского...» (журнал «Жизнь искусства», Л., 1925, № 34, 25 августа, с. 11). Обе эти статьи вклеены в тетрадь, где поэт собирал материалы о своем творчестве (Государственный литературный музей).
Однако уже в то время некоторые критики не сводили стихотворение к этим моментам и выделяли его из раннего творчества поэта. А. И. Ромм писал, например, о «Радунице», что «уже в этой детской книжке внимательный слух отыщет задатки будущего, простого и сильного голоса» и цитировал данное стихотворение. Говоря о последующем развитии поэта, критик отмечал, что «весь есенинский имажинизм вышел из этих детских сравнений „Радуницы“», и как доказательство приводил вторую строфу стихотворения (альм. «Чет и нечет», М., 1925, с. 34—35). |
