* * * * *
Край ты мой заброшенный,
Край ты мой, пустырь,
Сенокос некошеный,
Лес да монастырь.
Избы забоченились,
А и всех-то пять.
Крыши их запенились
В заревую гать.
Под соломой-ризою
Выструги стропил,
Ветер плесень сизую
Солнцем окропил.
В окна бьют без промаха
Вороны крылом,
Как метель, черемуха
Машет рукавом.
Уж не сказ ли в прутнике
Жисть твоя и быль,
Что под вечер путнику
Нашептал ковыль?
1914
Примечания
Отрицательно оценил стихотворение Н. Юрский, рецензируя «Лит. приложение» к «Известиям ВЦИК» (журнал «Вестник путей сообщения», М., 1918, № 14/15, с. 37), а П. С. Коган усмотрел в нем доказательство любви Есенина к «убогой Руси с ее однообразной природой» (журнал «Красная нива», 1922, № 3, май, с. 255). К. В. Мочульский приводил стихотворение как пример реализации одного из наиболее характерных для Есенина метафорических рядов: «...быстрыми, всегда неожиданными переходами из одной плоскости образа в другую,— из религии в быт и из быта в религию, поэт пытается снять разделяющую их грань: русский пейзаж становится храмом, убогий и унылый крестьянский быт — богослужением в нем. Подмена живописи иконописью, растворение крестьянского быта в «литургии» определяют собой всю систему образов. Контуры Христова Лика слагаются из линий полей, оврагов, лесов: рисунок, данный Блоком в «Стихах о России», бережно сохраняется Есениным. Он только разрабатывает детали, подчеркивает неуловимые штрихи, нагромождает параллели. Его пейзаж слишком вырисован, перегружен, натуралистичен. Тождество „природа России — богородицын покров“ распространяется на все мелочи. Поэт считает себя обязанным каждую березу, каждую поросшую мхом кочку интерпретировать мистически. Приемы чисто словесные: кропотливо записывается „земной“ вид: деревня, гумно, поле, но он весь — сквозной: через метафоры просвечивает небо». Приведя, как пример, третью строфу стихотворения, критик продолжает: «Здесь грузный реализм описания заслоняет еще заключенное в нем священнодействие. „Риза“ и „окропил“ смутно на него намекают. В других стихах эта «литургичность» природы выявляется полнее». Далее приведены примеры из таких стихотворений, как «Запели тесаные дроги...», «О товарищах веселых...», «Алый мрак в небесной черни...», «Покраснела рябина...», «Я пастух, мои палаты...» и др. «Впрочем, мистика Есенина дальше словесного эффекта не идет,— завершает критик.— В его «образности» — нарочитость не искупается пафосом веры. «Церковность» вмещает слишком уж много и ей не доверяешь» (газета «Звено», Париж, 1923, 3 сентября, № 31). |